Загрузка...
Перезагрузить документ 
Открыть в новой вкладке Ниже приводим профильный фрагмент с комментариями экспертов
XII. Проблемы биоэтики
XII.7. Современная трансплантология (теория и практика пересадки органов и тканей) позволяет оказать действенную помощь многим больным, которые прежде были бы обречены на неизбежную смерть или тяжелую инвалидность. Вместе с тем развитие данной области медицины, увеличивая потребность в необходимых органах, порождает определенные нравственные проблемы и может представлять опасность для общества.
Утверждение о том, что развитие трансплантологии может представлять опасность для общества, скорее представляет собой ошибочную формулировку, чем основополагающий тезис. Далее по тексту не раз будут смешиваться развитие трансплантологии как таковой и возможные злоупотребления в этой сфере
Так, недобросовестная пропаганда донорства и коммерциализация трансплантационной деятельности создают предпосылки для торговли частями человеческого тела, угрожая жизни и здоровью людей. Церковь считает, что органы человека не могут рассматриваться как объект купли и продажи. Пересадка органов от живого донора может основываться только на добровольном самопожертвовании ради спасения жизни другого человека. В этом случае согласие на эксплантацию (изъятие органа) становится проявлением любви и сострадания. Однако потенциальный донор должен быть полностью информирован о возможных последствиях эксплантации органа для его здоровья. Морально недопустима эксплантация, прямо угрожающая жизни донора. Наиболее распространенной является практика изъятия органов у только что скончавшихся людей.
Не во всех странах мира или регионах РФ такая практика является наиболее распространенной
В таких случаях должна быть исключена неясность в определении момента смерти. Неприемлемо сокращение жизни одного человека, в том числе через отказ от жизнеподдерживающих процедур, с целью продления жизни другого.
На основании Божественного Откровения Церковь исповедует веру в телесное воскресение умерших (Ис. 26. 19; Рим. 8. 11; 1 Кор. 15. 42-44, 52-54; Флп. 3. 21). В обряде христианского погребения Церковь выражает почитание, подобающее телу скончавшегося человека. Однако посмертное донорство органов и тканей может стать проявлением любви, простирающейся и по ту сторону смерти. Такого рода дарение или завещание не может считаться обязанностью человека. Поэтому добровольное прижизненное согласие донора является условием правомерности и нравственной приемлемости эксплантации. В случае, если волеизъявление потенциального донора неизвестно врачам, они должны выяснить волю умирающего или умершего человека, обратившись при необходимости к его родственникам. Так называемую презумпцию согласия потенциального донора на изъятие органов и тканей его тела, закрепленную в законодательстве ряда стран, Церковь считает недопустимым нарушением свободы человека.
Речь идёт в том числе и о Российском законодательстве, так как презумпция согласия узаконена в РФ ст. 8 Федерального закона о трансплантации органов и/или тканей человека и в отличие от некоторых стран, где она узаконена и не применяется реально (Франция), применяется у нас широко. Любопытно, что в данном контексте этический документ прямо выражает неприятие действующего законодательства РФ
Донорские органы и ткани усвояются воспринимающему их человеку (реципиенту), включаясь в сферу его личностного душевно-телесного единства. Поэтому ни при каких обстоятельствах не может быть нравственно оправдана такая трансплантация, которая способна повлечь за собой угрозу для идентичности реципиента, затрагивая его уникальность как личности и как представителя рода. Об этом условии особенно важно помнить при решении вопросов, связанных с пересадкой тканей и органов животного происхождения.
Безусловно недопустимым Церковь считает употребление методов так называемой фетальной терапии, в основе которой лежат изъятие и использование тканей и органов человеческих зародышей, абортированных на разных стадиях развития, для попыток лечения различных заболеваний и «омоложения» организма. Осуждая аборт как смертный грех, Церковь не может найти ему оправдания и в том случае, если от уничтожения зачатой человеческой жизни некто, возможно, будет получать пользу для здоровья. Неизбежно способствуя еще более широкому распространению и коммерциализации абортов, такая практика (даже если ее эффективность, в настоящее время гипотетическая, была бы научно доказана) являет пример вопиющей безнравственности и носит преступный характер.
Фетальная терапия и связанная с ней практика манипуляций с эмбриональными тканями к клинической трансплантологии не относятся. К сожалению, отсутствует четкое отграничение легальной трансплантологии и потенциальных преступлений в этой сфере
ХII.8. Практика изъятия человеческих органов, пригодных для трансплантации, а также развитие реанимации порождают проблему правильной констатации момента смерти.
Такая постановка вопроса видится не вполне этичной, так как любые вопросы об органном донорстве поднимаются ПОСЛЕ констатации смерти. Если не вести речь об, опять таки, нарушениях, практика изъятия органов для трансплантации никак не может касаться правильной констатации момента смерти.
Ранее критерием ее наступления считалась необратимая остановка дыхания и кровообращения. Однако благодаря совершенствованию реанимационных технологий эти жизненно важные функции могут искусственно поддерживаться в течение длительного времени. Акт смерти превращается таким образом в процесс умирания, зависимый от решения врача, что налагает на современную медицину качественно новую ответственность.
В Священном Писании смерть представляется как разлучение души от тела (Пс. 145. 4; Лк. 12. 20). Таким образом, можно говорить о продолжении жизни до тех пор, пока осуществляется деятельность организма как целого. Продление жизни искусственными средствами, при котором фактически действуют лишь отдельные органы, не может рассматриваться как обязательная и во всех случаях желательная задача медицины.
Здесь неявно ведется речь о смерти мозга, при которой организм утрачивает интегративную целостность, функционировать продолжают некоторые органы, но не целое
Оттягивание смертного часа порой только продлевает мучения больного, лишая человека права на достойную, «непостыдную и мирную» кончину, которую православные христиане испрашивают у Господа за богослужением. Когда активная терапия становится невозможной, ее место должна занять паллиативная помощь (обезболивание, уход, социальная и психологическая поддержка), а также пастырское попечение. Все это имеет целью обеспечить подлинно человеческое завершение жизни, согретое милосердием и любовью.
К сожалению, в этом разделе без чёткого разграничения рассматриваются несколько разнородных проблем – правильности констатации смерти, приемлемости понятия смерти мозга (очень неявно), излишней терапевтической настойчивости, эвтаназии (идет по тексту далее, здесь выпущено). Эти понятия не могут смешиваться, так как являются разнородными
Необходимо дать самую положительную оценку тому, что вопросы трансплантации органов находят рассмотрение в основополагающем документе по социальной концепции Православной Церкви. Несмотря на это, нельзя не отметить, что многие вопросы рассмотрены поверхностно и бессистемно. По тексту явно отмечается влияние зарубежных этических нормативов, процитированных частично и переиначенных “на свой лад”. Так, смешиваются в одно как практика трансплантации, так и потенциальные нарушения и преступления в этой сфере. Нет чёткого разделения этических вопросов правильности констатации смерти, приемлемости понятия смерти мозга (очень неявно), излишней терапевтической настойчивости, эвтаназии, которые к трансплантологии не относятся. Очевидно, что вопросы медицинской этики, за которыми стоят судьбы реальных людей, требуют более серьёзного подхода, систематизации и более подробного, систематического рассмотрения.